Конец света. Начало сентября 1993.
За окном было серо. Сложно было определить время года: было сухо, температура средняя — ни холодно, ни жарко. Время суток было определить сложно.
Я сидел в комнате или квартире на первом этаже, т.е. выйти на улицу можно было прямо из комнаты. В комнате была недорогая утварь. Было не грязно, но и блестящей чистоты тоже не было. В общем, серо было в комнате и за окном.
Я вышел на улицу, причем окна дома выходили на пустырь, видимо, это была окраина города. Еще в доме я почувствовал что-то неладное, хотя тревоги или страха не было. На улице было много людей, все копошились, как в муравейнике перед дождем.
Люди ходили по улице туда-сюда, не осознавая происходящего, по всей видимости, что-то чувствовали. Хотели что-то сделать, а что не понимали. Больше всего меня поразили дети.
Это были дети из приличных семей: не дорого, но хорошо одетые, одежда была помята. Дети ходили и просили милостыню. Хотели то ли поесть, то ли, чтоб их укрыли и приютили, но только не денег. Это было видно по их глазам.
Я посмотрел на небо. Оно было просто серым, светло серым, как будто облака кто-то равномерно раздул по всему небу.
На небе появились молнии, но больше они были похожи на тонкие жилы и не сверкали, а равномерно светились. Никакого грома при этом не было.
И тогда я понял – это конец света.
Не знаю как я это осознал. При этом мне даже стало легче, потому что пропало то непонятное чувство, которое было в начале.
Я пошел дальше по улице. Повернул на другую улицу, там стояли большие, многоэтажные дома. Я подошел к одному из этих домов, больше напоминающее или издательство или управленческую структуру. Перед зданием было несколько машин и толпа людей. Я подошел к ним. Это были репортеры — кто с камерами, кто с блокнотами. Они окружали каких-то людей, видимо начальников.
Репортеры, перебивая друг друга, спрашивали о том, что происходит и др.
Я подошел ближе и сказал спокойно: “Это конец света”.
Все повернулись ко мне на мгновение, посмотрели на меня и на этом наш диалог или мой монолог был закончен. Они посчитали мое мнение то ли шуткой, то ли бредом. Репортеры продолжали “пытать” начальство, а я пошел дальше.
Посмотрел на небо.
Жилы молний стали толще. Это было так красиво! На светло-сером мягком фоне, как на перине, вырисовывались картины из пульсирующих молний. Все небо было поделено на двенадцать долек, как апельсин. В каждом секторе была своя картина. Образы, обрисованные молниями, были неподвижны, но т.к. молнии пульсировали и переливались, возникало ощущение, что картины ожили. Люди метались по улице, не находя себе места.
И вот из одной картины, как будто из приоткрытого занавеса, появился всадник. Это был человек в белой накидке на белом коне, он бесшумно приближался.
Кто-то плакал, кто-то молился, а я … проснулся – было четыре часа утра.
Отлично, но наверное, сегодня дочитать не успею, добавил в избранное.